Отправлено: 19.06.07 14:40. Заголовок: ТАЙНЫ ГОРЫ ОПУК. КРЫМ — РОДИНА РУН?

Тайны и загадки Крыма - ТАЙНЫ ГОРЫ ОПУК. КРЫМ — РОДИНА РУН?

Олег Синько

В восточной части Крымского полуострова, среди плоской равнины, высится гора Опук. Издревле она привлекала внимание народов, живших поблизости. Гора самим своим расположением предназначена для создания на ее вершине храмов или святилищ. Недавно здесь крымские археологи сделали сенсационную находку, открывающую новую страницу в древней истории нашего края. Южно-Боспорской экспедицией Крымского филиала Института археологии НАД Украины (руководитель В.К.Голенко) на месте развалин древней крепости обнаружена стела с руническими знаками. Это событие примечательно тем, что никогда еще на земле Тавриды не находили памятники рунического искусства.

Но этим не исчерпывается его значение. Открыто еще одно звено сакральной истории человечества, связанное с таинством Старших Рун. Таким образом, Крым снова подтвердил свою роль Места Силы на духовном пути человечества.

Группа крымских рунологов-ясновидящих попыталась проникнуть в тайну рунической надписи...

Герулы приходят в Причерноморье

В III—IV веке Европу всколыхнуло великое переселение народов. Воинственные племена готов двинулись к Средиземному морю, а часть их направилась в Причерноморье. В числе переселенцев находились загадочные герулы — профессиональные воины, объединенные в боевой орден-братство. В их обычаи входили бесстрашие, презрение к смерти, верность товарищам по оружию (независимо от их племенной принадлежности), равноправие, выборность вождей. Но главное — в то время они были единственными хранителями тайных знаний магии Старших Рун.


Само название «герулы» является латинизированным вариантом слова erilar - эриль, «мастеррум», маг. Руны активно использовались герулами в боевой магии, о чем свидетельствуют находки оружия с руническими надписями. А сами герулы, скорее всего, считали, что именно они после смерти войдут в бессмертную дружину Одина, верховного вождя богов-асов, во главе которой он станет на Последнюю мировую битву со злом — Рагнарек.

Итак, герулы, воины-маги, в III веке поселяются в устье Дона, в Приазовье, отсюда на захваченных в Боспоре кораблях совершают смелые походы на Черноморское побережье, доходя даже до Греции. Ничего не напоминает? Кто знает, возможно, донские и запорожские кочевые казаки продолжали традиции «меотийской вольницы» — как боевые, так и магические.
Так что же влекло герулов-эрилей в Приазовье и Боспор, на земли Древней Киммерии?

На это вопрос может ответить уникальная археологическая находка, сделанная крымскими археологами на горе Опук. Это небольшая стела из местного камня, которая, скорее всего, была частью целой композиции — на это указывает ее форма и пазовый врез слева (см. рис.). На лицевой стороне изображен традиционный для многих культур солярный знак — равносторонний крест в круге. А ниже — руническая надпись из четырех рун Старшего Футарка.

Весь вид стелы говорит о большом значении, придаваемом ей автором: четкая композицоннная завершенность, абсолютная симметричность, четкая проработка самих рун, отсутствие каких-либо искажений в изображении рун (изображен абсолютно классический их вариант). Уникальна техника исполнения — барельеф, в то время как позднее в Европе руны врезались в камень. Уникально время — стела датирована не позднее чем IV-м веком (возможна и более ранняя датировка) — в археологии рунных стел этого времени нет. Уникально и место — Крым, где, как и во всем Причерноморье, никогда ранее не находили рунические артефакты. Но самое главное — в самой надписи...

Путеводитель по иным мирам

Расшифровка не была легкой, но нужная информация все-таки приходила ко мне — Руны открывали смысл надписи уровень за уровнем, пока не открыли самого сокровенного...

Значение Старших Рун всегда многозначно, вернее, многопланово. Руны можно применять от записи просто текста до магии высшего духовного уровня. Данная надпись фонетически плохо читается: tnpra. Симметричность композиции указывает на то, что это самостоятельное сочетание, а не часть более длинного слова. Да и фонетический ряд готских рун несколько отличен от Старшего Футарка. А первая руна, высеченная в обратном положении, явно указывает, что надпись магическая, ведь обратная руна несет большую магическую силу. Какие же уровни открывает нам данное сочетание?

Первый уровень — использование рун для вершения правосудия, скорее всего, Божьего Суда, практика которого была очень распространена в Европе того времени. Божий Суд применяли, когда законы людей не могли разрешить спора. И тогда спорящие взывали к судьбе и Богам, отдавая себя на их волю и справедливый суд. Огнем или ветвями орешника ограждали площадку-круг, спорящие входили на него, вооруженные мечами, и вершился суд Богов. Неправый, как правило, погибал. По общему мнению, он сам вызвал смерть своей неправотой, а меч победителя направляли сами боги. В связи с этим распространенный обычай кровной мести к победителю не применяли.

Опукская надпись содержит все необходимые компоненты для вершения воли богов. Первая руна, Турисаз, является руной-оберегом. В перевернутом положении она выполняет роль священной ограды, защищающей место поединка от воздействия волшбы, способной либо помочь неправому, либо ослабить правого (огонь и орешник выполняют ту же роль). Также руна ограждала зону поединка от мира людей, создавая зону влияния богов.

Вторая руна, Перт, взывала к тем трем норнам — богиням Судьбы, ткущим нити судеб и людей, и богов. Именно они вершили суд.

Третья руна, Райдо, — руна восстановления справедливости. Именно ее в виде амулета используют для выигрыша справедливых судебных тяжб. Сила руны каждому воздаст по заслугам и восстановит нарушенное равновесие на физическом уровне.

И последняя руна, Ансуз, — это руна Одина, верховного божества, призывающая его как вершителя справедливости и помощника правому. Не только Божий Суд, но и простые судебные разбирательства под влиянием силы этих рун исключали возможность хитрости или несправедливости.

Второй уровень — использование магии надписи для успеха рунических предсказаний. Руна Турисаз в этом случае должна выполнить, во-первых, роль разделителя на зоны: внешнюю — мирскую и внутреннюю — сакральную. Во вторых, это защита, но не от человеческой магии (на Руны и эриля, работающего с ними, она не повлияет), а от магии духов гор, скальных великанов — турсов, древних противников асов. Именно Турисаз вызывает их злейшего врага — аса Тора, безжалостно разившего турсов волшебным молотом Мьельниром (молнией), чью силу, собственно, Турисаз и воплощает (она, кстати, лучший оберег для альпинистов).

Руна Перт взывает к силе всех Рун как содержащих любые возможности Судьбы — Перт символизирует мешочек с рунами. Руна Райдо инициирует оперативную силу рун, взаимодействие их с вопрошающим. Недаром в традиционном рунном заклятии: «Runar ratra rett rath» (руны, дайте верный совет) она начинает каждое слово. И руна Ансуз — это ответ рун на поставленный вопрос, это руна открытых уст.

Следующий уровень использования — более тонкий: путешествие духа эриля по мирам Древа Иггдрасиль, Древа Миров. В традиционной шаманистской практике для этого используют звуки бубна и колотушек, галлюциногены. Эрили же восходят в мир духов при помощи рун — для получения Даров Силы.

Шаманы, как правило, посещают либо мир нижних духов, подземный, либо Мир верхних духов, горний. В рунической традиции нижних миров несколько (как и горних). Самый важный из них — это место пребывания норн, ведь у них можно узнать свое предопределение и оценить возможности его реализации, получить совет норн. В высшем мире — Асгарде, обиталище Одина и асов, — узнавали, какие активные действия может предпринять человек по созданию судьбы и какую помощь окажут (и окажут ли вообще) боги. Получив советы обоих миров, человек принимал собственное решение — следовать указанным советам или нет.

Надпись, рассматриваемая нами, как раз и является схемой подобного путешествия. Руна Турисаз проявляет здесь один из своих высших аспектов — Руна Врат, врат между мирами, жизнью и смертью, физическим и духовным, прошлым и будущим. Эриль, проходя через энергию обратной Турисаз, подвергает себя «малой смерти», то есть очищению от суетного, бытового уровня, освобождению от привязок к плотному миру. И тогда его чистый дух отправляется в путешествие между мирами.

Руна Перт — руна мира норн, источника Урд, питающего корень Мирового Древа Иггдрасиль, питающего Асгард (норны пребывают у этого источника).

Руна Ансуз — это руна Асгарда. А руна Райдо, находящаяся между ней и Перт — это руна активного путешествия, руна пути, совершаемого благодаря усилиям самого эриля и полностью им контролируемого.

Для активизации Райдо эриль, скорее всего, окрашивал ее своей кровью и таким образом устанавливал контроль над ее силой.

Итак, перед нами схема-путеводитель по мирам с системой защиты и активированными маршрутами.

И, наконец, последний и высший уровень магии Рун — использование их для посвящения эриля. Когда занимающийся рунами достигает уровня эриля — решают сами Руны. Посвящение проходит на высшем тонком плане, и другие эрили могут лишь помочь пройти инициацию, но никак не провести ее. Путь инициации хорошо известен — это акт постижения Одином тайны рун. Описание его изложено в сборнике скандинавских сказаний «Младшая Эдца».

В главе «Младшей Эдды» «Речи высокого» сам Один повествует о долгом и мучительном обряде инициирования, когда он, «принося в жертву себя себе же» (т.е. он, «физический», — себе, «духовному»), пронзает свое тело копьем и пригвождается к Мировому Древу, становясь частью всех миров. Девять дней и ночей Один висит, умирая и постигая тайны рун, которые разворачиваются перед ним. Наконец, он умирает и воскресает, уже духовный, обновленный (позже он вернется к своему народу, асам, в новом теле и со знанием Рун). Он падает вниз, к источнику Урд, познавая тайны Вселенной, и подымается к могуществу и власти — как в горнем Асгарде, так и в нашем мире.

Подобный путь проходит каждый, кто становится эрилем. В настоящее время реальная жертва крови требуется минимальная — хватает пореза пальца, главное — искренне, от души. Но на тонком уровне «соискателя» также пригвождают к Древу со всеми ощущениями, вплоть до стигматов. И дальше, по пути Одина: источник Урд, тайны норн, часто путешествие в мир мертвых и сражение с его хозяйкой, подъем по Древу и получение Даров Силы от Одина.

Так вот, опукская надпись точно повторяет четыре стиха «Речей Высокого» с описанием обряда: одна руна — один стих. (Это метод, хорошо работающий в рунной волшбе: выбирается руна воздействия, и под нее пишется строка или стих, уточняющий ее применение.) В мировой археологии еще не было находок, дублирующих «Речи Высокого», да еще так точно — и разница между ними — 8 веков!

Первая руна, Турисаз, предстает в наиболее активном аспекте — Руна шипа, острия, наконечника, оружия (копья или стрелы) в руках Высших Сил.

В нашей надписи этот шип направляется в самого эриля (перевернутая руна), производя в нем мучительную трансформацию очищения и перехода на высший уровень. «Врата нельзя проходить неочищенным» — вот девиз ее воздействия. По сути, это аналог христианского покаяния — когда человек осознает себя на уровне боли и слез, проходит через смерть себя, прежнего. Энергия покаяния в виде обратной Турисаз безжалостна, жестка и неумолима. Человек сам своим волевым решением вызывает Турисаз на себя — и теперь не вправе и не в состоянии отказаться от преображения.

Много грехов на человеке, большие кармические долги, а Господь, выполняя просьбу человека, дает их «откупление» сейчас и немедленно. «И кости, и плоть переломает, и сделает новые» — не каждый с благодарностью может принять вызванные собою же безжалостные уроки. Это и есть обратная Турисаз.

Далее знакомая нам схема: источник Урд и связанные с ним тайны рун, и речи норн, раскрывающие предназначение эриля, и постижение тайн оперативной магии, и обретение могущества «слова и дела» (руны Перт, Райдо, Ансуз).

Посвящение в пути

Скорее всего, именно у этой стелы, на вершине горы, эрили и проходили посвящение и, вероятно, в его наиболее жестком варианте. Подобных стел нет в Европе, нет даже намеков на места инициирования. Не упомянуты они ни в «Эдде», ни в других преданиях и поэмах. Почему? И почему герулы именно на горе Опук воздвигли единственную в мире стелу, описывающую жертвоприношение Одина? Здесь мы и приблизились к наиболее сакральному значению стелы, к раскрытию истинной ее тайны.

Историки признают и асов, и Одина, их вождя, исторически существовавшими. Были они парфяне, жили в Прикаспии, и нынешний Ашхабад был их столицей («Ашхабад» — город асов, Асгард).

Одину явился Бог и предрек возможность обрести славу и могущество в далекой северной стране. Один во главе асов (племени или рода — все асы родичи) уходит на север Европы. Так вот, в Прикаспии в то время (примерно, IV—II век до Р.Х.) рун не знали. А позднее, уже будучи в Европе, асы рунами пользовались.

Где же Один их получил? Если бы в Европе, то место это было бы известно — ведь культ Одина был распространен очень широко и просуществовал вплоть до 12 века. Значит, это произошло в пути! Все миграции с востока на запад проходили как раз в районе причерноморских степей. Относительно небольшая группа могла пройти через Керченский пролив, который был, скорее всего, перешейком — уровень воды в бассейне Черного моря был тогда довольно низок. И путь асов мог пролегать через Древнюю Киммерию, мимо горы Опук.

Один, уже бывший опытным шаманом, не мог не ощутить звенящей ауры Крыма, его высокой духовной энергетики. Вершина Опук вполне подходящее место для инициации. И, вероятно, что именно на древнюю землю Киммерии стекала кровь Одина и на ней он видел разворачивающуюся мистерию Рун.

Установить это традиционными методами археологии, будет, скорее всего, очень тяжело — человек похозяйничал на Опуке. Но есть и другие методы исследования, для эзотерического уровня истории более приемлемые.

 Отправлено: 19.06.07 14:43. Заголовок: «Случайная находка»

Тайна «тайн»

С известным основанием можно утверждать, что вплоть до настоящего времени
не удалось истолковать ни одну руническую надпись. В ряде случаев
мы в состоянии определить текст надписи, но одновременно
мы должны признать, что данный текст является лишь скорлупой,
за которой скрывается неведомое нам ядро.
К.Марстрандер

Владислав ЮРОЧКИН
«Случайная находка»

Всякая случайность в действительности строго предопределена: в этом убеждаешься каждодневно. Древний артефакт, о котором речь впереди, искали, искали давно, правда, даже не подозревая, каков должен быть его облик. По крайней мере уже два столетия историки, изучавшие прошлое Таврического полуострова, стремились добыть явное, материальное подтверждение пребывания в наших краях древнегерманских племен, которых злонравная судьба занесла из суровой Северной Европы на берега Черного моря — Понта Эвксинского. О них знали и писали римляне и византийцы. Память о своих отчаянных предках чтили готы Испании и Италии, воспевая в сагах их подвиги. Но археологам, привыкшим более доверять материальным остаткам, не везло: при раскопках попадались лишь разбитые горшки да вазы, изредка изломанное и проржавевшее оружие да обломки щитов. Все это, хотя и представляло ценность для науки, выглядело слишком фрагментарным, спорным, недоказуемым. Искали чего-либо более существенного, явного, неопровержимого. Но когда сенсационное открытие все же состоялось, ученые, уже привыкшие к затянувшейся дискуссии, оказались просто не готовы воспринять его, застыв в недоумении, задавая себе и друг другу один и тот же вопрос: «Неужели подтверждение действительно найдено, и в многолетнем споре можно поставить точку?» Но давайте по порядку...

Скалистое побережье Восточного Крыма, ранняя осень 1996 года. Археологическая экспедиция, проводившая изыскания на горе Опук, близилась к завершению. Год был богат на «сюрпризы». Оказалось, что мощная крепость, некогда возведенная на вершине горы рядом со знаменитым Узунларским валом как раз в том месте, где древнегреческие географы помещали город Киммерик, построена не в начале новой эры, а позднее, лет эдак на четыреста. И относится она примерно к IV-VI вв., т.е. как раз к той бурной, насыщенной событиями эпохе, когда южнорусские земли были ввергнуты в водоворот Великого переселения народов.

Ежедневно поднимаясь узкой тропой по откосу горы, загорелые археологи с кирками и лопатами наперевес проходили мимо замшелой от времени известняковой плиты, край которой выступал из незамысловатой кладки, устроенной невесть когда кем-то из местных пастухов и перегородившей вход в небольшую пещеру. Сколько синяков и ссадин оставил древний камень, прежде чем на него обратили внимание, разглядев на его грубой, изрытой дождями поверхности очертания рельефного креста в круге. Да и тогда кладку разбирать не торопились, вовсе не подозревая, сколь близко сенсационное открытие... Но, видать, время его пришло, плита сама «просилась» показаться на свет Божий. Однажды кто-то из любознательных туристов разорил старую кладку, и массивный блок выступил из груды неотесанных камней.

Как-то к Владимиру Константиновичу Голенко, начальнику экспедиции, приехал молодой коллега Александр Витальевич Джанов. Вечером у экспедиционного костра Владимир Константинович, знавший об интересе молодого специалиста к древнехристианским памятникам, упомянул об обнаруженном накануне «камне с крестом». Утро следующего дня выдалось ясным, но прохладным и ветреным. В природе чувствовалось дыхание осени. Солнце только встало, когда ученые отправились осматривать странный камень. Да, действительно «крест». Посередине даже сохранилось неглубокое отверстие от ножки циркуля, которым размечали окружность. Но... погодите! Прямо под ним различались еще какие-то знаки. Они стали заметны только сейчас, когда солнечные лучи высветили их нечеткие грани. Археологи спешно смели с поверхности известковую пыль, и отчетливо стали видны четыре таинственных знака. Как будто что-то вспоминая, гость пристально всмотрелся в них, привстал и тихо произнес:

— Да ведь это же... руны, буквы древнегерманского магического алфавита. Но откуда они здесь?

— Неужели памятник викингов?!

— Нет, у викингов руны несколько иные. Это скорее... да, конечно, это «старший футарк», им пользовались германцы в третьем-седьмом веках. А ведь это сенсация. Плиту непременно надо вывезти в Симферополь и внести в опись. Но как записать, ведь обнаружили ее не в культурных отложениях?

— Что ж, придется обозначить как «случайную находку»...
«Неразрешимая задача»

Так «опукская стела» заняла свое место среди каменных надгробий и рельефов в уютном флигеле «Воронцовского дворца» в парке Салгирка, где разместился Крымский филиал Института археологии. Предстояло расшифровать и истолковать послание неизвестного творца рун. Хорошо известно, что все рунические знаки имели буквенные соответствия, ими записывали слова, даже целые фразы, поэтому задача на первый взгляд казалась не столь сложной. Но только на первый... Итак, — th, — р , — r , — а, так что получается что-то вроде «thpra». Нo в словарях рунической лексики такого слова отыскать не удалось. Что ж, похоже, мы оказались в нелепой ситуации, как незадачливый герой известного анекдота, который, угадав все буквы, так и не смог прочесть слово...

Пришлось подойти к вопросу с другой стороны, иначе тайна рун так бы и осталась тайной. Но почему «тайной»?! Может, в этом-то и разгадка! Ведь общеизвестно, что многие древние и современные алфавиты прошли «магическую стадию», когда каждый знак означал не только букву, но и некий мистический символ: так было с загадочной письменностью этрусков, с иудейским, греческим и, конечно же, с руническим «алфавитом». А если перед нами все же магические символы? Выяснилось, что в подобной ситуации мы оказались не первыми. И в Северной Европе есть множество рунических «надписей», которые невозможно «прочесть». Но кто теперь, спустя столетия, решится разъяснить магический смысл рун? Однако ситуация оказалась не столь безнадежной. «Случай» свел нас с историком, изучающим как раз магическое толкование рун. Олег Анатольевич Синько объяснил: невзирая на проявляемое «официальной» наукой недоверие к рунической магии, она основательно пережила своих создателей — древних германцев — и через их потомков, сохранившихся в среде североевропейских народов, дошла до наших дней, передаваемая как тайнознание и часть мистического ритуала. Теперь этому посвящены многочисленные статьи и книги, издающиеся за рубежом, а в последние годы — и в нашем отечестве.
«Аb exterioribus ad interiora...»

Теперь стоит, по совету римлян, перейти «от внешнего к внутреннему». Последуем ему и вслед за О.А.Синько отправимся в путешествие по загадочным магическим символам германцев.

Руна (Thurisar) символизировала священный молот германского языческого «бога» Тора — Мьельнир. Ее считали «стражем ворот», защищающим «огороженный мир», мир людей Мидгард, от вторжений из запредельных миров. Интересно и то, что эта руна воспроизведена на камне в «перевернутом» положении, что, надо полагать, символизировало опять же защиту, но защиту не людского мира, а скорее наоборот — мира «богов».

Руна (Perth) — руна судьбы. В то же время это мистический источник Урд, питающий, по представлениям древних, одну из ветвей Мирового Древа, означая неразрывную связь с предками.

Руна (Raido) — это путь между мирами мистического Древа, ведущий в потусторонний мир. В ее функцию входило «восстановление равновесия» между мирами. При совершении таинственных обрядов ее изображение часто окрашивали человеческой кровью, как бы расплачиваясь за вторжение в запредельный мир.

Последняя руна — (Ansuz) олицетворяет самого Одина. Это руна волшебства и магии, прозрения и власти. Она как бы подчеркивает завершающий этап «путешествия» между мирами для получения совета великого Одина.

— Когда я расшифровывал руны, — рассказывал позднее Олег Анатольевич, — в памяти всплывали строфы старой скандинавской саги, известной как «Речи Высокого», в которой воспевались подвиги Одина, первым постигшего тайны рун: «Девять ночей я качался на Древе, под ветром повешен на ветвях, ранен копьем я, в жертву Один отдан себе самому же я сам, на Древе старом, растущем высоко от неведомых миру корней... В стенаниях руны вознес я — долу упал я тогда. Меня научили девяти заклинаньям сын Болторна, Бэстли отец...» Так что внутреннее содержание магической формулы, запечатленной в камне, могло истолковываться как своего рода «план» путешествия духа жреца по пути могучего чародея Одина для получения его совета и особого дара. Но, возможно, стела имела и вполне практическое назначение. Три первые руны намекают на правосудие, т.е. Суд по Высшей Правде, стремление к Истине, а последняя призывает в свидетели «небесного арбитра» Одина. В таком случае камень уместно представить рядом с судилищем и предположить, что возле него приносились страшные клятвы во время судебных тяжб.
Загадка эрилей

Как бы там ни было, уникальная находка красноречиво свидетельствует о том, что на горе Опук в Крыму приблизительно в IV веке проживало население, сохранявшее древнегерманские традиции и духовную культуру, знакомое с мифологией и посвященное в тайны рун. Действительно, в сохранившихся до наших дней отрывках из древних хроник повествуется о множестве германских племен, переселившихся из низовьев реки Вислы на северное побережье Черного и Азовского морей (которое греки называли Меотийским болотом, или просто Меотидой). Отсюда на кораблях, отнятых у жителей Боспорского царства, включавшего земли Керченского полуострова, германцы в союзе с другими народами совершали дерзкие грабительские рейды вдоль Черноморского побережья, доходя даже до Греции. В исторических записях в их числе упоминаются бораны, герулы, готы и другие «племена». Самыми могущественными среди них были готы, вождь которых — Германарих — создал в середине IV века в Поднепровье целую державу, подчинив своей власти соседей, в том числе и славян. Еще не известно, как сложилась бы судьба молодого славянства, если бы в конце столетия степняки-гунны не разорили «империю германцев», прогнав их в Европу за Дунай. О крымских готах, населявших загадочную область Дори, и о готах-трапезитах, живших на Боспоре, повествуют сочинения византийского историка IV века Прокопия Кесарийского. Готы-трапезиты, возможно, были потомками удачливых воителей, часть из которых в IV веке перешла на службу боспорским царям. Они-то и разместили их на своей западной границе, которая в то время проходила как раз по линии Узунларского вала неподалеку от горы Опук.

Недавно в солидном московском научном издании была опубликована обширная статья, авторы которой предлагают связывать происхождение «опукских» рун с загадочными герулами — или, точнее, эрулами, — имя которых созвучно германскому слову «эриль», означающему «мастера рунического письма». Сразу после публикации сенсационная находка вызвала живой интерес и споры в ученых кругах, которые наверняка будут еще долго продолжаться. Что ж, решающий шаг сделан: открытие состоялось, научная общественность и любители древностей ознакомлены с находкой, но основная работа — впереди. Потребуется немало времени и сил, чтобы разобраться в мозаике древних свидетельств и противоречивых археологических находок, по крупицам выбрать обломки исторических знаний, разобрав все, что касается древних германцев в Крыму. И лишь тогда, проанализировав и суммировав их, можно попытаться восстановить сложную и насыщенную картину истории этой незаслуженно забытой части населения древней Тавриды, внесшей свой вклад в многонациональную культуру нашего полуострова.



Археологи Александр Джанов и Владимир Голенко возле уникального памятника.

 Отправлено: 19.06.07 14:47. Заголовок: ОБ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КЕРЧЕНСКИХ РУН

ОБ ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КЕРЧЕНСКИХ РУН

Следует раз навсегда со всей
категоричностью указать на то, что рунология не в
состоянии устанавливать свою собственную
хронологию наряду с археологической хронологией.
Рунолог в состоянии лишь определить, что данная
руническая надпись относится к эпохе переселения
народов, к переходному периоду, к эпохе викингов или
к эпохе средневековья. О хронологической дифференциации
в пределах эпохи переселения народов не
может быть речи.
Э.Мольтке.

Время, прошедшее со дня трагической кончины Юрия Германовича Виноградова, все отчетливее расставляет акценты и подчеркивает масштаб личности этого выдающегося ученого и незаурядного человека. Надписи прошедших эпох вновь и вновь становятся предметом исследовательского интереса, однако недавняя потеря заставляет заново переоценить стратегию и тактику исследования эпиграфических памятников. Эпиграфика Северной Европы, в частности рунических памятников, не входила в круг непосредственных интересов Юрия Германовича. И все же следование за ходом его мысли – при чтении статьи или в личной беседе, наблюдение за нетрадиционной и порой парадоксальной постановкой проблемы и столь же неожиданным ее решением, свободой ассоциаций и широтой эрудиции – все это было и остается основой школы, которую он оставил после себя, школы, в которой – по мере сил и способностей – проходил обучение всякий, кого судьба свела с Юрием Германовичем. И важно то, что принципы и заповеди этой школы неизменно подтверждают свою эффективность, в том числе далеко за пределами античной эпиграфики Северного Причерноморья, помогая решать новые задачи, встающие перед нами. Основополагающие начала анализа надписей остаются неизменными – вне зависимости от языка и места происхождения памятника, и оттого опыт Юрия Германовича и его наследие представляют непреходящий интерес, который со временем будет лишь возрастать.
Недавнее введение в научный оборот нового исторического и эпиграфического источника – рунической надписи на камне, найденном при раскопках на горе Опук на Керченском полуострове – является, безусловно, событием в отечественной и мировой науке. [Автор выражает свою глубокую признательность к.и.н. В.К.Голенко за дружескую помощь и содействие в работе с уникальным памятником, а также к.и.н. М.И.Золотареву за первое знакомство с руническим камнем и ценные консультации.] Более того, опукская находка, без сомнения, имеет все шансы (при достаточно аргументированном и адекватном подтверждении аутентичности данного артефакта) претендовать на сенсационность. Сенсационность эта определяется прежде всего тем обстоятельством, что обнаружение старшерунической надписи в Крыму, к тому же на Керченском полуострове, подталкивает к совершенно определенным выводам по поводу этнической принадлежности той группы людей, которая была причастна к изготовлению и установке рунического камня. Трудно представить более яркое и живое свидетельство пребывания в Крыму германских племен, чем употребление символов в значительной степени сакрализованного алфавита, применявшегося в эту эпоху преимущественно в магических либо мемориальных целях и, следовательно, существенно менее подверженного заимствованию иноплеменниками-негерманцами.

Вторая сторона этой сенсационности обусловлена характерными особенностями самой надписи, явственно стоящей особняком как в ряду синхронных (старшие руны, использованные здесь, по крайней мере приблизительно очерчивают хронологический «периметр», не простирающийся, все же, выше «темных веков») надписей континентальной Европы, так и в ряду собственно скандинавских находок. Даже предварительное знакомство с опукским камнем заставляет увидеть в нем в известной степени уникальный рунический артефакт, не находящий себе прямых аналогий в известном на сегодняшний момент эпиграфическом фонде.

Такого рода находка, как явствует из нижеследующего, a priori опровергает любое заявление о незначительности присутствия германцев на Крымском полуострове в позднеантичную и раннесредневековую эпохи, даже если бы не существовало иных – нарративных и археологических – свидетельств такого присутствия. В то же время, следует постоянно помнить и о том, что впредь до убедительного подтверждения подлинности данного археологического источника все умопостроения, его касающиеся, обречены довольствоваться почетным, но и, вместе с тем, довольно шатким статусом гипотез. Впрочем, и с учетом этого они достойны внимательной разработки.
Ответ на вопрос о подлинности камня продолжает оставаться открытым, но именно это и заставляет относиться к самому камню с повышенным интересом. При этом стоит отметить, что факторы, подчеркнуто выделяющие опукскую находку из ряда подобных, в равной степени работают как на версию фальсификации, так и на версию полной и несомненной аутентичности.

Стоит напомнить, что камень, о котором идет речь (Рис. 1, 2), был обнаружен в ходе археологических раскопок, проводившихся Южно-Боспорской экспедицией Крымского филиала Института археологии НАН Украины под руководством В.К.Голенко. Первая публикация, вышедшая в 1999 году, появилась во втором выпуске «Древностей Боспора»1 и преследовала главную цель – представить находку научной общественности и определить ее место среди круга прочих древностей раннесредневековой Таврики.

В примечании редколлегии сборника «Древности Боспора», сопровождающем статью, отмечается легковесность суждений и недостаточность аргументации, проявляемые авторами при изложении результатов своих исследований и доказательстве подлинности находки.2 Сразу отметим, что с точки зрения строгой научной критики, критики прежде всего с позиций рунологического исследования, под категорию «легковесных» и «недостаточно аргументированных» могут быть подведены лишь выводы, касающиеся магической интерпретации содержания как отдельных рун, составляющих надпись, так и всей надписи целиком. Но, справедливости ради, мы должны признать, что некоторая «ненаучность» выводов в этой части вполне объяснима общей зыбкостью аргументационной базы там, где речь идет о магии рун.
Следует напомнить, что лавина популярной и околонаучной литературы, теперь появляющейся уже и на русском языке, по сути своей базируется на чрезвычайно скудном фактическом материале. В качестве примера приведем чрезвычайно показательное и, в своем роде, эталонное издание «Руны».3 Подобные книги, заполняющие лакуну читательского интереса, появляются вполне закономерно, рассмотрение же и критика их в контексте строгого научного исследования объяснимы тем, что на их основе делаются далеко идущие выводы историко-археологического свойства. При этом большинство умозаключений о практике применения рун как элемента магии и инструмента гадания являются часто плодом фантазии авторов (либо личного опыта, что в данном контексте вряд ли может являться аргументом и сути дела не меняет). Достаточно заметить, что, например, все выводы, относящиеся к конкретной практике гадания, имеют своим источником несколько следующих строк у Тацита: «Срубленную с плодового дерева ветку они (германцы – А.Х.) нарезают плашками и, нанеся на них особые знаки, высыпают затем, как придется, на белоснежную ткань. После этого, если гадание производится в общественных целях, жрец племени, если частным образом, - глава семьи, вознеся молитвы богам и устремив взор в небо, трижды вынимает по одной плашке и толкует предрекаемое в соответствии с выскобленными заранее знаками».4 Кроме этого свидетельства (которое Тацит, несомненно, приводит со слов очевидцев, и вряд ли наблюдал сам) никакими другими описаниями практики гадания на рунах мы не располагаем. В этом контексте такая немаловажная деталь, как, скажем, прямое или перевернутое положение руны при гадании, теряется совершенно, и все умопостроения по этому поводу остаются на совести современных авторов.

Что касается содержательной стороны вопроса, то есть магического значения отдельных рун, то источником такового знания являются фрагменты двух песен Старшей Эдды: заключительная часть “Havamal”(“Речей Высокого”) – так называемый “Runatal”(“Перечень рун”), а также “Sigrdrifumal”(“Речи Сигрдривы”).5 При той путанице иносказаний и многозначности толкований возможных путей сопоставления известных нам по эпиграфическим памятникам рун старшего футарка с описаниями рун в упомянутых эддических песнях, каковая явственно ощутима при попытках их изучения с этой точки зрения,6 возможность сколько-нибудь научного подхода к вопросу о магическом значении известных рунических надписей, включая и опукскую, как представляется, более чем проблематична.

Необходимо отметить, что серьезные рунологические исследования и публикации, создаваемые в рамках традиционно сильных и авторитетных научных школ (датская, шведская, норвежская, британская), преследуют цель тщательного исследования филологических, эпиграфических особенностей, археологического контекста рунического артефакта, но никогда не рассматривают “потаенного” магического смысла. Видимо, именно в таком ключе, отсекающем все лишнее и надуманное, и следует рассматривать керченскую находку, оставив все сверхнормативные умозаключения за рамками исследовательского сочинения.

Настоящая статья не претендует на решение вопросов, возникающих в связи с опукскими рунами. Как представляется, находка слишком многозначна и время решения вопросов еще не наступило: сегодня мы находимся не более чем в фазе их постановки. Задачей статьи является рассмотрение характерных особенностей новой рунической находки в контексте синхронных либо же типологически сходных, но иновременных памятников, то есть своего рода сопоставление ее с «фоном» – насколько это возможно.

Обратимся теперь к самой надписи. Обстоятельства ее находки достаточно убедительно связывают камень, несущий надпись, с кладкой стены цитадели на горе Опук. Использование каменного блока в качестве элемента кладки стенки пастушеского убежища в гроте отмечает, судя по всему, уже его третичное использование. По предположению авторов, камни были сброшены на уступ, где находилась упомянутая стенка, из развалов куртины с внутренней территории крепости, ибо расположение грота на краю 15-метрового обрыва исключает попадание камня сюда из какого-либо иного места.7 На использование камня не по первоначальному назначению (без внимания к нанесенной надписи) явственно указывает находящийся на его лицевой стороне паз. Его края достаточно хорошо обработаны, чтобы мы не принимали их за случайную выемку, выбоину или работу природных сил. Прямоугольная форма паза позволяет предположить, что камень играл какую-то конструктивно важную роль, находясь в связи с другими прямоугольными камнями кладки, однако автору не представляется возможным адекватно реконструировать эту связь с архитектурных позиций. Иными словами, трудно представить, каким именно образом камень был «вплетен» в кладку и ко времени какого именно строительства – цитадели или пастушеского убежища – должно относить появление этого паза. Однако в контексте строительного, не первичного, использования камня прямоугольная выемка выглядит гораздо более убедительно, чем в контексте рунического его содержания.

Нельзя исключить, что камень в том виде, в каком он дошел до нас, является лишь фрагментом плиты более значительного размера, однако надпись из четырех сохранившихся знаков выглядит достаточно завершенной, и у нас нет оснований предполагать наличие каких-либо других рунических символов, утраченных на протяжении прошедших столетий.

Вместе с тем отметим, что внешний вид как камня, так и самой надписи, как будто бы явственно свидетельствуют в пользу аутентичности памятника. Безусловно, следует однозначно высказаться за проведение более детального анализа и экспертизы камня с помощью всех доступных средств естественнонаучного круга (геологических, микробиологических и т.д.). Однако мнение специалистов-биологов, утверждающих, что возраст лишайников, находящихся на подрубках камня, окружающих надпись, не может быть менее 30-40 лет [Информация об этом получена в ходе частной беседы с автором находки В.К. Голенко в декабре 1998 г. Она представляет большой интерес и, несомненно, камень нуждается в более тщательной экспертизе подобного рода.], ставит под сомнение напрашивающуюся мысль о фальсификации, сработанной руками досужих туристов. Эта датировка, отсылающая нас к периоду 50-60-х годов XX-го столетия, вряд ли позволяет «свалить вину» за воздвижение рунической стелы на толкинистов или любителей от рунологии иного направления. Проще говоря, в столь «отдаленные» времена – по крайней мере, в нашей стране – волна интереса к рунам и всему комплексу связанных с ними верований и магической практики со стороны непрофессионалов не достигала масштабов, хоть в малой степени сопоставимых с нынешними, когда появление подобной подделки вполне может иметь место. Проще говоря, круг лиц, способных нанести такую надпись, в нашей стране в те времена мог быть в буквальном смысле перечтен по пальцам. Это, основанное на данных биологии, соображение на сей день является главным естественнонаучным аргументом, подтверждающим подлинность и древность находки. На эту же версию работает и труднодоступность места находки, весьма удаленного и от транспортных трасс, и от традиционных туристских троп.

Еще одним, весьма убедительным, свидетельством подлинности рунического камня служит сама надпись. Руны прекрасно прорисованы, - так, что не остается ни малейшего сомнения в их идентификации и прочтении; в определенном смысле их можно считать эталонными примерами старшего рунического шрифта, более четкими по своим очертаниям, нежели в большинстве известных случаев нанесения рун на каменную поверхность. Вместе с тем, инверсивное, ретроградное положение первой руны “þ” в случае фальсификации смотрелось бы как признак слишком близкого знакомства автора подделки с особенностями рунической эпиграфики (подобные «орфографические ошибки» довольно обычны для известных рунических надписей), объяснимого лишь достаточным профессионализмом. Это, опять-таки, резко сужает потенциальный круг лиц, на которых может быть нами возложена ответственность за возможную фальсификацию. Таким образом, сочетание правильности надписи, ее своего рода “эталонности” – с одной стороны, и типичности (опять же, “правильности”) ошибки в орфографии для этой эпохи – с другой, в совокупности своей дает именно ту гармоническую равновесность, которая вызывает доверие к данному историческому источнику.

Плита из мшанкового известняка размером 0,62 – 0,34х0,49 – 0,20 м несет на своей поверхности изображение креста в круге и однострочную руническую надпись «þpra». Все знаки – как крест, так и сама надпись – выполнены в технике высокого рельефа. Пространство вокруг знаков и поле между ними выбрано, высота рунических знаков составляет 0,15 м, ширина линий 0,025 м.

К числу особенностей надписи, резко выделяющих ее из ряда подобных объектов, относятся, прежде всего, следующие: материал, на котором надпись выполнена; техника ее исполнения и содержание; знак креста, заключенного в круг. Не вызывает сомнения, что для аргументированной оценки как самой находки, так и сопутствующего ей возможного исторического контекста прежде всего необходимо максимально полно охарактеризовать историко-археологический фон, на котором эта надпись может быть рассмотрена и изучена.

Прежде всего, следует отметить чрезвычайно интересный и знаменательный прецедент нанесения рунической надписи на каменную стелу. Подобный факт сам по себе был бы достаточно ординарен, если не принимать во внимание следующие обстоятельства. Надпись исполнена старшими рунами. Это достаточно однозначно указывает, как минимум, на две крайние хронологические границы, между которыми должна находиться дата ее производства: III – VII столетия нашей эры. Ранее рунические надписи в Северном Причерноморье просто не могли появиться, так как носители рунического алфавита (футарка) – германцы – до середины III в. просто не фиксируются здесь письменными и археологическими источниками.8 К тому же, хотя Корнелий Тацит и отслеживает со всей определенностью наличие и активное использование рунических символов в германском обществе уже для I в. н. э.,9 реальные артефакты с руническими символами известны нам в действительности только с рубежа III столетия н. э.10 Речь идет прежде всего о наиболее ранней из существующих надписей, вырезанной на лезвии наконечника копья из Эвре Стабю (Норвегия), которая традиционно датируется около 200 г.11

Верхняя хронологическая граница нанесения надписи – безусловно не седьмое столетие. Во-первых, на VI-VIII вв., «темные века» континентальной Европы, или «вендельский период» Севера, – в полном соответствии с общеевропейской скудостью источникового фонда – приходится так называемый переходный период рунической эпиграфики, который характеризуется малочисленностью надписей и началом трансформации футарка.12 Редкость рунических надписей в этот период в целом делает весьма маловероятной датировку в пределах «темных веков» в том числе и керченского камня, ставя под сомнение производство надписи после рубежа V-VI столетий.

Во-вторых, хотя споры о продолжительности существования остатков готского (германского) этнического компонента в Крыму продолжаются, бытование рунической письменности в столь яркой форме весьма проблематично уже с конца IV века н.э. После гуннского погрома 375 г. держава готов (королевство Германариха) трансформировалась столь необратимо, а оставшееся в Крыму германское население стало испытывать столь мощное влияние внешних деформирующих этнических факторов, что оставление подобного памятника становится маловероятным уже для рубежа IV-V столетий. Историческая ситуация в Восточном Крыму в это время не дает очевидных свидетельств существования сколько-нибудь значительных групп населения, которые могли бы сохранять столь характерный магически «нагруженный» и этноопределяющий элемент древнегерманской культуры, каким является руническая письменность. Что, конечно, не отвергает возможности и даже несомненности бытования германских языков и диалектов в Крыму и после IV в.

Подчеркнем, что речь идет о, своего рода, теории больших чисел, поскольку при отстраненной исторической реконструкции и моделировании событий прошлого вполне допустимо представить себе некий этнический осколок, веками хранящий и передающий из поколения в поколение тайну рунического письма и воздвигающий рунический камень как некий частный (семейный, родовой) – культовый или поминальный – символ. При этом данная общность уже давно находится в иноплеменном окружении. Однако, как представляется, все же логичнее предположить – как более вероятную – связь установки этого памятника со временем относительной стабильности положения причерноморских германцев, что возвращает нас в эпоху, предшествующую нашествию гуннов. Напомним, что руны суть нечто гораздо большее, чем просто алфавит, и употребление их, особенно в ранний период, связано практически исключительно с ритуальной практикой. В силу этого владение неким социумом германским языком отнюдь не означает автоматического владения им также и тайной рунического письма.

Датировка крепости на г. Опук IV-VI веками дает и другую возможную точку отсчета. Учитывая, что каменная стела несет на себе явственные следы вторичного, строительного использования, допустимо предположить, что она была применена в качестве простого строительного материала либо конструктивного элемента в кладке крепости. Это предположение дает, тем не менее, в качестве точки окончания жизни камня как рунического артефакта все тот же IV век. Таким образом, по совокупности обстоятельств исторического прошлого Крымского полуострова и всего Северного Причерноморья, нам представляется возможной датировка рунического камня, найденного на г. Опук, в пределах середины III – конца IV вв. В соответствии с этим надпись на опукском камне относится к первому этапу рунического письма, так называемому «миграционному периоду» или «эпохе Переселений»,13 охватывающей время от рубежа эр до 650 г.

Чрезвычайно интересным в контексте этой датировки становится факт установки в Крыму именно рунического камня. Большинство надписей Скандинавии, а также практически все известные надписи Центральной Европы, выполнялись в это время на предметах вооружения, рогах, брактеатах, предметах декоративно-прикладного искусства, функциональных элементах одежды и конской сбруи (фибулы, пряжки поясных ремней и т.д.). Руны находились в это время в употреблении на всей территории собственно Германии в тех границах, в каких ее представляли себе римляне с эпохи Тацита, а также на территориях, заселенных перемещавшимися германскими племенами, но наносились эти письмена исключительно на движимые объекты. Первые, самые ранние рунические камни начинают устанавливаться в Норвегии и Швеции примерно между 300 – 400 гг.14

Дальнейшая история рунической письменности, относящаяся ко времени после ликвидации Римской Империи, связана практически исключительно с Северной Европой и прежде всего Скандинавией и Ютландией, а также Британскими островами. Германцы во вновь завоеванных землях достаточно быстро утрачивали навыки и само искусство употребления рунического письма, попадая под мощный пресс латинско-греческой, средиземноморской культуры, во взаимодействии с которой рождались новые романские и германские языки. Рунам же не оставалось места ни в быту, ни в сфере отправления культовых ритуалов, ни даже в гадательной практике, где, возможно, они продержались немногим дольше. Искусство рун, будучи вытесненным в маргинальные, реликтовые слои культуры, погибло в варварских королевствах уже в начале «темных веков», не оставив практически никакого следа и полностью заместившись более фонетически адекватным, удобным и пластичным (а, следовательно, более жизнеспособным) латинским письмом. Таким образом, среди тех немногих рунических артефактов, которыми представлен европейский континент, на сегодняшний момент керченская находка является, судя по всему, уникальным явлением. Допустимо утверждать, что мы имеем дело со вторым (первым был Березанский камень, Рис. 3) на сегодняшний день руническим камнем за пределами Северной Европы. Впрочем, березанская находка, как и надпись на плече пирейского льва, и имя Halvdan на парапете Св. Софии в Константинополе, сделаны рукой варягов поздней эпохи викингов, и являются осколками странствующей по миру скандинавской культуры, отпечатком жизненного пути оторванных от своего дома наемников и авантюристов, т.е. в сущности могут быть отнесены нами к категории движимых предметов. Керченский камень, без сомнения, является исключением в этом ряду.

Остановимся вкратце на тех рунических надписях, с которыми может быть сопоставлен наш камень. Для первого периода существования рунической письменности подавляющее большинство известных надписей выполнены на небольших, легко перемещаемых, а чаще всего постоянно носимых с собою объектах. Наиболее показательны в этом смысле предметы вооружения, которые не только принадлежат к числу наиболее мобильных представителей мира вещей, но и дают наиболее рафинированные образчики практического применения рунического письма. Среди таковых обязательно должны быть названы три находки; все они относятся к наиболее популярному, демократичному и эталонному для эпохи Великого переселения народов типу вооружения – это наконечники копий, предназначавшихся преимущественно для рукопашного поединка и сочетавших качества колющего и отчасти рубящего оружия. Во-первых, это уже упомянутый наконечник из Эвре Стабю (Норвегия), считающийся часто наиболее ранним из известных рунических объектов и датируемый второй половиной II в.15 (Рис. 4). Надпись из Эвре Стабю состоит из восьми рунических знаков, читающихся как raunijar, что в переводе означает «испытатель». Несомненно, таково было собственное имя копья, данное ему владельцем или мастером-изготовителем не без расчета на магическую поддержку хозяина в бою.

В этом же ряду стоит наконечник копья из Иллерупского болота в Ютландии, обнаруженный в 1980 г. На лопасти его лезвий нанесен зигзагообразный орнамент; кроме этого, с обеих сторон симметрично вырезаны руны, составляющие слово ojingaR - предположительно мужское имя. Примечательно, что если одна надпись процарапана во вполне традиционной манере по уже готовому оружию, то вторая нанесена в процессе изготовления наконечника копья с помощью штампа: руны возвышаются над несколько заглубленным в поверхность лезвия прямоугольным отпечатком, образуя выпуклый рельеф. Этот факт, при всей кардинальной разнице манер исполнения, несколько сближает наконечник из Иллерупа с керченским камнем, являясь еще одним примером рунической надписи, которая не вырезалась. Датируется иллерупское копье около 200 г.16

Наконец, третьим артефактом, долженствующим быть отмеченным в этой категории находок, является знаменитый наконечник копья из Ковеля (Рис. 5).17 Надпись tilarids означает «стремящийся, проникающий», и, так же, как и в случае с копьем из Эвре Стабю, представляет собою почти наверняка имя самого оружия, верно служившего, надо полагать, своему владельцу уже довольно далеко от его северной прародины.18 Эта находка показательна для нас тем, что маркирует, возможно, одну из промежуточных точек пути германцев в Северное Причерноморье и является географически одним из самых близких к нашей надписи рунических объектов.

В числе предметов вооружения, несущих на себе рунические знаки, должны быть упомянуты рукояти щитов из упоминавшегося болота в Иллеруп (Дания). Первая из них (Рис. 6) – ni(þ)ijo ta(w)ide (“Ни сделал”); вторая, вырезанная несколько более небрежно, но совершенно сходная по манере начертания и расположению на объекте (Рис. 7), читается laguþewa (возможно, личное имя из двух составляющих – «вода, море» и «служитель»).19 Примечательно, что обе надписи читаются справа налево.

Среди прочих предметов вооружения выделяются древко копья с о. Фюн с магической формулой gagaga, умбон из Торсбьёрга (Рис. 8) и навершие ножен, найденное в Вимозе (ок. 250 – 300 г.), надпись на котором нанесена с двух сторон; с одной из них она читается как makija – меч (общеиндоевропейский судя по всему, термин, родственный славянскому эквиваленту, ср. также фин. miekka, греч. махайра).

Весьма многочисленны на общем фоне находок рунические надписи на украшениях. В качестве наиболее показательных примеров приведем диадему из Сторупа с именем владелицы (?) Leþro (Рис. 9) и многочисленные брактеаты (Рис. 10).20 Последние также характеризуются рельефностью рун, но это объясняется их (рунических знаков) конструктивной неразрывностью с процессом изготовления самого брактеата и, в силу этого, не может рассматриваться нами как нечто типологически сходное с Керченской находкой. Стоит отметить также надписи на фибулах (Химлингёйе, Вэрлёсе (Рис. 11)) и фигурку человека с сохранившейся лишь наполовину (две из четырех или пяти рун) надписью на спине (о. Фюн,).

Столь навязчивая фиксация внимания читателя на рунических объектах, не связанных с резьбой по камню, оправдывается тем, что приведенный материал достаточно адекватно демонстрирует тот круг типов надписей, который являлся стандартным для рассматриваемой эпохи. Что касается рунических камней, то их появление относится, как уже было указано выше, к рубежу IV – V вв. и то лишь на территории Швеции и Норвегии. Разнообразие форм самих камней, типов надписей и расположения таковых на поверхности камня, наконец, сочетаемость надписей с сопутствующими им рисунками, дают в совокупности чрезвычайно богатую типологическую палитру. Не вызывает сомнения, что с самого конца эпохи Великого переселения народов доля рунических надписей на камне неуклонно и лавинообразно возрастает, уже в рамках вендельского (меровингского) времени практически вытесняя надписи на движимых предметах. Для нас же в данном случае важен и примечателен факт отсутствия на протяжении почти всей истории существования рунических камней техники, идентичной примененной на Керченском камне, а именно техники высокого рельефа.

Приведем несколько примеров из различных областей Скандинавии, чтобы дать самый беглый очерк вариантов нанесения рун на каменную поверхность. Поминальный камень из Истабю (Рис. 12), установленный в память некоего Херульва, отмечает тип достаточно примитивных камней с практически необработанной поверхностью. Еще более отчетливо это заметно на примере камня из Флемлёсе (Рис. 13). Со временем повышается культура отделки поверхности и качество самих нанесенных рун. Постепенно увеличиваются и сами надписи, которые становятся многострочными, превращаясь в целые повести в камне (Рис. 14). Дифференцированы формы камней (Сконе, Рис. 15). Чрезвычайно частым мотивом является привнесение изображения змея – свернувшегося в бухту, повторяющего очертания периметра поверхности камня, или же завязанного одним из морских узлов (Рис. 16). Именно по его спине чаще всего пускает резчик рунический текст. Вариации сопутствующих рунам рисунков простираются от примитивных схематических набросков до вершин стиля – таких, как знаменитый Большой Зверь из Еллинге XI в. (Рис. 17).

Достаточно беглого взгляда на любой из приведенных примеров, чтобы убедиться, сколь далеко в технологическом отношении отстоит Керченская надпись от эталонных памятников рунического лапидарного творчества. Надпись на камне с г. Опук выполнена в технике высокого рельефа, что совершенно однозначно ставит ее в ряду прочих рунических камней на особое место. Практически все известные науке надписи на рунических камнях исполнены в технике энглифики, т.е. путем врезки знаков в поверхность камня более или менее тонкой линией. Это – процесс во всяком случае гораздо более простой и не столь трудоемкий, как выборка камня, окружающего надпись при рельефном изображении знаков. Мягкий и прекрасно поддающийся обработке известняк, впрочем, делал эту задачу гораздо менее трудной, однако это само по себе не объясняет факта выбора мастером именно такого способа нанесения изображения. Напомним, что Березанский камень столь же легко подвержен обработке, однако техника исполнения надписи на нем вполне традиционна.

Впрочем, было бы неверно говорить о полном отсутствии прецедентов. Церкви Скандинавии (Готланда, Ютландии и т.д.) содержат несколько надписей, типологически чрезвычайно сходных с исследуемой нами (Рис. 18). Каменная резьба в высоком рельефе порой кажется вполне идентичной той, что присутствует на опукском камне. Однако надписи эти относятся к XII – XIII, а то и к XIV вв. – времени заката рунической письменности; некоторые выполнены хотя и рунами, но по-латински. Другими словами, это совершенно иной круг рунических памятников и принципиально иная культура обработки камня, по сути своей прямого отношения к искусству вырезания рун не имеющая. Техника эта ощутимо предстает перед нами как нечто привнесенное из иного культурного ареала, не имеющее твердых корней на скандинавской почве. Пожалуй, именно эти последние примеры дают всего больше типологических аналогий с керченской находкой, но чрезвычайная временная, пространственная и общекультурная, если угодно, разнесенность этих памятников не позволяет установить и проследить какую-либо степень преемственности между ними.

Единственным разумным и адекватным решением данного вопроса на сей момент выглядит констатация факта производства надписи и изображения на камне местным автором, находившимся в рамках античной традиции и хорошо владевшим техникой обработки камня. Трудно сказать, был ли он германцем или уроженцем Причерноморья, но несомненно, что доминировали в его творческом сознании идеалы не вполне северного свойства. Весь памятник в совокупности своих черт, без сомнения, кажется более принадлежностью средиземноморского мира вещей, нежели порождением цивилизации североевропейских народов.

Впрочем, синхронные рельефные надписи (греческие и римские) в Северном Причерноморье тоже неизвестны. Стоит заметить, что в самом Крыму эпиграфические памятники той же техники все же появляются, однако относятся они к тому же самому, весьма позднему, как и в Скандинавии, времени – XIV – XV вв – это надписи княжества Феодоро (Рис. 19) и генуэзских колоний. При этом несомненно, что эта техника существенно более сложна и трудоемка, нежели традиционная и весьма примитивная энглифика. При рассмотрении поздних рельефных крымских надписей совокупно со столь же поздними скандинавскими, возникает фон, который вызывает соблазн датировать керченскую находку временем развитого или позднего средневековья. Однако обстоятельства находки, а, самое главное, старшие руны, фигурирующие в надписи, делают эту попытку чрезвычайно проблематичной, вернее же – несостоятельной.

Моделируя ситуацию, приведшую к установке камня, возможно предположить, что мастер, не знавший рун, воспринимал всю надпись, наряду с крестом, заключенным в круге, как нечто единое и, возможно, по преимуществу орнаментальное. Именно в этом ключе он и изобразил требуемое заказчиком.

Таким образом, по нашей версии, разносятся непосредственное техническое авторство, принадлежавшее либо местному уроженцу, либо испытавшему сильное влияние античной культуры северянину-германцу – с одной стороны, и идея самого заказа надписи, составления ее текста – с другой. К этому выводу подталкивает и общая монументальность надписи, массивность отдельных рунических символов, ее составляющих, высокая технологическая культура производства, ощутимая даже сквозь толщу времени и, вопреки выпавшим на долю камня невзгодам, донесшая до нас ощущение завершенной и эстетически совершенной работы. Неизвестно, что хотел ощутить заказчик, задумавший осуществить эту надпись (если все же он не был ее исполнителем), но резчик определенно стремился к монументальности. Камень этот смотрелся бы вполне уместно и над входом в воротную башню крепости, и над погребением павшего воина-героя, и на месте судилища и тинга. Как материал, так и техника исполнения надписи заставляют усомниться в весьма романтическом выводе авторов публикации о том, что резчиком был жрец-эриль.21 Если это и пресловутый эриль, то эриль очень технологически грамотный и явно «огречившийся», использующий технические приемы, несвойственные для германцев.

В соответствии с нашей версией, местному мастеру могли просто предоставить рисунок или набросок требуемого изображения, каковое он и воспроизвел привычным для себя способом. Несомненно, это некоторое усложнение обстоятельств рождения камня, но, как представляется, вполне допустимое. В противном случае нам остается согласиться с тем, что германский резчик по камню по какой-либо причине отказался от традиционного и элементарного по исполнению стиля работы. Причиной этого могут быть либо исключительные обстоятельства установки камня, либо возможная «стажировка» мастера в одной из камнерезных мастерских позднеантичного Боспора, сопряженная с усвоением им типичных способов обработки камня.

Второй загадкой опукского камня, несомненно, является сам текст, начертанный на нем. Отметим, однако, что это тот сравнительно редкий в рунологии случай, когда содержание текста вызывает меньший интерес, чем сам внешний вид артефакта.

Четыре руны, высеченные на поверхности камня, образуют слово þpra. Надпись читаема, но непереводима. Понятен смысл отдельных знаков, однако они решительно не складываются в сколько-нибудь устойчивую и связную последовательность. Впрочем, это не должно нас удивлять. Из более чем сотни старшерунических надписей примерно четверть занимают слова, предположительно относимые к категории личных имен.22 Несколько меньшее количество – просто рунические алфавиты, приведенные целиком или частично. И еще примерно четверть приходится на вовсе нечитаемые сочетания (довольно, часто, между прочим, состоящие

 Отправлено: 19.06.07 14:54. Заголовок: Научная полемика

Эриль О. Синько и «профан» В. Чудинов
Автор runes
Рубрика Научная полемика с оппонентами

Стела из Крыма. Уж эта-то надпись по первому взгляду, должна действительно принадлежать германским племенам, ибо вторая руна, это германская руна ПЕРТ. – Послушаем, однако, что пишет по этому поводу М. Щукин: «Руническая надпись с городища Опук. Именно с герулами некоторые исследователи (ГОЛ) склонны связывать и одну из самых интригующих находок последних лет в Крыму – обломок каменной стелы с изображением креста в круге и с четырьмя, а точнее пятью, знаками старшего рунического алфавита «футарка». Обнаружен был камень при раскопках крепости на горе Опук на северной оконечности так называемого Узунларского вала, отделявшего Керченский полуостров от остального Крыма и в IV веке, как считают, демаркационной линией между Боспорским царством и зоной влияния Херсонеса, установленной якобы после Боспорско-херсонесской войны середины или второй половины IV века. О реальности сведений об этой войне мы поговорим позже. По расчетам В.К. Голенко, крепость была построена «не ранее первой половины IV века» (ГОЛ, с. 44), но как использовалась при этом стела, по прямому ее назначению или в качестве строительного материала, не ясно.

Камень был найден в переотложенном состоянии, в кладке ограды загона для овец, устроенной местными жителями, вероятно, где-то в начале нашего времени. Для ограды, однако, использовались камни развалин раннесредневековой крепости, лругие вариенты по топографическим условиям малореальны. Руническая надпись и изображение креста выполнены в технике барельефа, необычной ни для эпиграфических греческих памятников римского времени, ни для рунических камней Скандинавии. Как и большинство рунических надписей, футарка, ОНА НЕ ЧИТАЕТСЯ (выделение мое – В.Ч.), – это аббревиатура некого заклинания, понятного создателям и читателям того времени, но непонятная даже специалистам-рунологам (хороши «специалисты»! – В.Ч.). Трактовки и переводы могут быть весьма различными (так почему же не предположить, что эта надпись – вовсе не германская? – В.Ч.). Смущает и само сочетание христианского символа (это вовсе не христианский символ – В.Ч.) и языческой руники, мало того, оно заставляет сомневаться в подлинности находки» (ЩУГ, с. 428-429). Как видим, существовали и нормально мыслящие ученые, которые восприняли германскую трактовку данной надписи как весьма сомнительную!

«Однако считать надпись подделкой-шуткой вряд ли целесообразно, уж очень трудоемка техника исполнения в барельефе. Что же касается равноплечного креста в круге, то это символ отнюдь не только христианский – вспомним подобные выкладки из камней на могильниках вельбаркской культуры и в Скандинавии. К христианству они вряд ли имеют какое-либо отношение (равно как и к германскому этносу – В.Ч.). У германцев было особое понимание этого символа, но формальное совпадение символики могло играть, возможно, и важную роль в восприятии варварами христианских доктрин (опять-таки, все эти выводы основаны на неверной атрибуции данного памятника письменности как германского – В.Ч.).

Стела с горы Опук и мое чтение надписей
Рис. 3. Стела с горы Опук и мое чтение надписей

При всех сомнениях в датировке, условиях находки и прочтения надписи с горы Опук приходится признать, что мы имеем дело с руническим памятником, свидетельствующим о присутствии германцев в Крыму. От этого никуда не деться (ХЛЕ)» (ЩУГ, с. 429). Очень странный вывод. Он свидетельствует лишь о том, что исследователи кроме германских рун не знали ни рун тюркских, ни русской руницы.

Попробуем все-таки прочитать надпись как германские руны: первая руна может быть понята как зеркальная старшая руна ТН, вторая – как старшая руна Р, третья – как старшая руна R, четвертая – как руна А. Получается ТНРRА (ТСПРА) – так сказать, «ни ТПРУ, ни НУ». Таких слов ни в одном германском языке не было. Тем самым затруднение рунологов вполне понятно. Что же касается так называемой пятой руны С, изображенной в мелком масштабе, то такая руна ни в одном из германских футарков не присутствует, и ее наличие сразу же свидетельствует против германской атрибуции надписи.

Теперь попробуем прочитать данную надпись по-русски. Тут всё гораздо проще: первый знак – знак руницы РУ (для симметрии вверху знака к нему пририсовали вертикальный штрих); далее идет знак СЬ, где за пределы нормального изображения выходят диагональные штрихи вверху и внизу. Итак, два первых знака стандартно читаются как слово РУСЬ. Вот вам и герулы.

Следующий знак я рассматриваю как лигатуру из знаков руницы КЪ (внизу) и РУ (вверху). Последний знак – несомненно, ЧА. Всё вместе читается КЪРУЧА – КРУЧА. Иными словами, так обозначена местность с очень крутым склоном.

Существует, однако, и последний знак в виде С. Он как бы нечитаем как знак руницы. И действительно, перед нами лигатура. Внизу слева я показал, как ее читать: СЕ РУСЬ, то есть, ВОТ РУСЬ. Второй раз автор надписи напоминает нам, что речь идет о РУСИ.

Итак, по-русски основная (явная) надпись вполне читаема, и нет никакой необходимости придумывать какие-то предположения о том, что перед нами – якобы какое-то неведомое заклинание. Нет никакого заклинания!

Теперь прочитаем надписи на кресте в круге, точнее, на ободе. Сначала, примерно на уровне 11 часов мы видим четко написанную протокириллицей надпись МА, затем, на уровне 3 часов, в столбик написан слог КО, наконец, на уровне шести часов, также в столбик, написан слог ШИ. Получается слово МАКОШИ. На уровне 5 часов мы видим два знака, букву К и слоговой знак Ь, то есть, РЕ. А чуть левее и ниже – написанные слева буквы С и Т. Всё это образует слово КРЕСТ. Итак, никакого отношения к христианству данный крест не имеет, равно как и к германским народам. Это – четырехконечный КРЕСТ МАКОШИ, русской богини. А бывает еще и восьмиконечный крест, также вписанный в окружность. Подозреваю, что он также является крестом Макоши.

Удивительно, что такие, на мой взгляд, совершенно очевидные и легко читаемые надписи по-русски русские же исследователи (или украинцы, что в данном случае роли не играет) прочитать не смогли.

Однако продолжим чтение. Слева на изломе камня я выделил фрагмент квадратной рамочкой. Обратив содержимое фрагмента в цвете, я читаю слова: СЕ Я, ХРАМ МАРИИ. А под полукруглой чертой – повторение. МАРИЯ. ХРАМ. Итак, перед нами – Мариинский храм. Не его ли развалины были приняты за камни средневековой крепости?

Другой фрагмент я выделил прямоугольной рамкой на правом верхнем квадранте креста в круге. В обращенном цвете я читаю тут надпись: МАНСАРОВСКИЙ ХРАМ. Так что здесь есть и привязка храма к местности. Наконец, прямоугольная рамочка на нижней лопасти креста при ее повороте на 900 вправо содержит надпись СИИ СЛАВЯН(Е), то есть, ЭТИ СЛАВЯНЕ. Куда уж доказательнее, что перед нами – надпись не германская! Так что инсайт господина Санько сыграл с ним скверную шутку, не позволив отличить славянских знаков от германских

Заключение. Перед нами – определенный социальный типаж человека, с одной стороны мнящего себя не только знатоком, но даже мастером рун, а с другой стороны не ушедшего дальше фантазий Гвидо фон Листа. И когда я уличаю его в незнании именно того предмета, по которому он написал книгу, он в ответ мне говорит, что я не специалист в области гештальтпсихологии. Так я и не пишу на эту тему книг. Я занимаюсь славянскими рунами, и именно в этой области увидел слабую подготовку «мастера». Он и признался в том, что не ученый, и что я ему справедливо «поставил за дипломную работу двойку», а также, что чужие книги он читать не намерен, а занимается самиздатом, и что ему легче сочинить Миф о прочитанных книгах, чем одолеть их. То есть, в научной области он невежда, сознающий это, но не желающий изучить предмет его профессии. Что и требовалось доказать.


Литература

ГОЛ: Голенко В.К., Юрочкин В.Ю., Синько О.В., Джанов А.В. Рунический камень с горы Опук и некоторые проблемы северопричерноморских германцев // Древности Боспора. Вып. 2. М., 1999

НЕМ: Неменьи фон, Геза. Священные руны. Магические символы Севера. М., «Велигор», 2005, 380 с.

ПЛА: Платов Антон. Культовые изображения из храма в Ретре // Мифы и магия индоевропейцев. Под редакцией А. Платова. Выпуск 2. М., «Менеджер», 1996, 199 с.

СИН: Синько Олег. Славянские руны. М., «Колесо Самсары», 2006, 127 с

ЧУР: Чудинов В.А. Реабилитация славянских надписей. М., Центр древней славянской письменности и культуры, 1999, 47 с.

ЩУГ: Щукин М.Б. Готский путь. Готы, Рим и Черняховская культура. СПб, 2005, Филологический факультет СПбГУ, 2005, 576 с.

комментарий к “Эриль О. Синько и «профан» В. Чудинов”

О.А.Синько написал:
Май 8th, 2007 03:50

Господин Чудинов!
Я благодарен вам за столь полную и содержательную рецензию моей книги.И столь глубокий психологический анализ меня самого.Рассматриваю данную акцию как акцию-пиар.Пиара прежде всего вас самих и попутно и меня,фундамента ваших столь изысканных публикаций.
Хочу акцентировать ваше внимание на главном-о чем вы активно умолчали.Мой труд-не научный.Не филологический.Не исторический.Мифопотическая реконструкция эзотерических смыслов и символов -определю его так.К вашей критике он никакого отношения не имеет.И написан не для научных спекуляций и полемики.
Не роняйте своего научного престижа,пытаясь доказать мою несостоятельность,как знатока Рун.Мы работаем в абсолютно разных сферах и смешивать их не стоит.В моей книге нет ни слова о рунах,как языковом или письменном феномене.Как равно в вашей рецензии нет ни слова о рунах,как феномене магической и духовной культуры.

О.А.Синько

 Отправлено: 19.06.07 15:16. Заголовок: Re:

Пока ученые мужи спорят о правильной трактовке, сам камешек отдыхает в холле Крымского республиканского краеведческого музея (г. Симферополь, ул. Гоголя, 14.)
Взглянуть на него(и сфотографировать) может любой желающий, еще и совершенно бесплатно.
Так что приходите-любуйтесь, пока его не вывезли куда-нить...
[реклама вместо картинки]

 Отправлено: 21.06.07 07:59. Заголовок: Re:

цитата:

Итак, герулы, воины-маги, в III веке поселяются в устье Дона, в Приазовье, отсюда на захваченных в Боспоре кораблях совершают смелые походы на Черноморское побережье, доходя даже до Греции. Ничего не напоминает? Кто знает, возможно, донские и запорожские кочевые казаки продолжали традиции «меотийской вольницы» — как боевые, так и магические

цитата:

В числе переселенцев находились загадочные герулы — профессиональные воины, объединенные в боевой орден-братство. В их обычаи входили бесстрашие, презрение к смерти, верность товарищам по оружию (независимо от их племенной принадлежности), равноправие, выборность вождей. Но главное — в то время они были единственными хранителями тайных знаний магии Старших Рун.

Я все время задаю себе вопрос «Почему так много известно о рунах существовавших в Европе и практически ничего не известно о рунах на территории Руси. То, что первые руны это производная от вторых на сегодня принимается многими учеными России и Украины. И все время нам пытаются доказать, что наши корни и письменность пришли из Европы?»
Похоже, что этот боевой орден-братство не относится к славянским народ, скорее всего это иудеи.

Больше солидарен с Чудиновым.

цитата:

(так почему же не предположить, что эта надпись – вовсе не германская? – В.Ч. Итак, никакого отношения к христианству данный крест не имеет, равно как и к германским народам. Удивительно, что такие, на мой взгляд, совершенно очевидные и легко читаемые надписи по-русски русские же исследователи (или украинцы, что в данном случае роли не играет) прочитать не смогли.

 Отправлено: 14.09.07 18:56. Заголовок: Re:

Ярамира

 Отправлено: 14.09.07 18:56. Заголовок: Могут ли эти предметы иметь отношение к рунам?

Металлические, линии разломов не совпадают, диаметр ~17мм, толщина ~3мм.

 Отправлено: 05.11.07 17:17. Заголовок: тюрские руны?

А что же с тюркскими рунами??? Ведь они тоже были распространены по всей евразии. вообще где-то читал что руны произошли от тюрков и распространились вместе с их религией Тенгрианством. И то что религия дрених скандинав это некая кинтесенция тюрского тенгрианства